08.03.2022

Протопресвитер Александр Шмеман.Наша и Его жертва. ч.1

Шмеман.jpg
Мы подошли сегодня к центральному акту этого богослужения – к тому, что всегда составляло его главную радость, главный смысл для верующих и камень преткновения, камень соблазна для неверующих. А именно, мы подошли к приношению хлеба и вина.

Хлеб и вино... Принося и полагая на престол эти смиренные человеческие дары, нашу земную пищу и питье, мы повторяем, сами того часто не сознавая, древнейшее, исконнейшее священнодействие, которое с первых дней человеческой истории составляло сердцевину всякой религии, – мы приносим жертву Богу. Богословы и историки, этнографы и психологи, каждый со своей точки зрения пытался объяснить сущность жертвы. И какова бы ни была ценность всех этих объяснений, несомненным остается одно: где и когда бы ни обращался человек к Богу, он неизменно ощущал потребность принести и отдать ему в жертву самое драгоценное из того, что имел, самое насущное в своей жизни. Со дней Каина и Авеля кровь жертв ежедневно обагряла землю и дым всесожжений непрестанно восходил к небу. Наше утонченное сознание ужасается и теперь этим кровавым жертвам первобытных религий. Но в этой псевдокультурной «утонченности» не забываем ли мы, не упускаем ли из виду то самое главное и основное, самое первичное в религии, без чего, в сущности, ее нет? Ибо на последней своей глубине религия есть не что иное, как жажда Бога. И об этой жажде хорошо знали так называемые первобытные люди, знал Псалмопевец и потому навеки запечатлел ее в словах: «Жаждет душа моя Бога Живого» (ср.: Пс.41:3). Жаждать Бога – значит всем существом своим уверовать, что Он есть, что вне Его нет ничего осмысленного, что Он причина и цель, смысл, радость и жизнь всего существующего.

Это значит возлюбить Его всем сердцем, всем разумом и всем помышлением. И это значит, наконец, ощутить всю нашу беспредельную оторванность от Hero, страшную нашу вину и страшное наше одиночество в этом отрыве; это значит познать, что есть, в конце концов, один только грех – возжелать иного и, как говорил Леон Блуа, «есть только одна подлинная печаль– не быть святым», не иметь освящения, то есть единства с единым Святым. И вот там, где есть эта жажда Бога, то есть сознание греха и неизбывная тоска по подлинной жизни, там всегда есть жертва. В жертве человек хочет отдать себя и свое Богу, ибо, узнав Бога, не может Его не любить, а возлюбив – не отдать Ему себя.